...И наш уход сильней осудят те, кто сам уйдет вслед за нами.
Боль и забота
Кирилл кареглазый и темноволосый, почти брюнет. Но это не мешает ему быть бледным как поганка, в отличие от меня, смуглой. В результате я загорела, а он сгорел. Впрочем, был народ и более обгоревший, он обошелся покраснением и ... тепловым ударом.
Под вечер одного из дней он свалился с температурой, все тело горело и было ему очень тяжко. Андрей, наш балагур и заводила, при этом на работе - ответственный административный работник с большим опытом общественных работ, сразу сказал, что делать. Мы укрыли Кирилла полотенцами, смоченными в холодной воде, после чего Андрей убежал, ребята как раз уезжали на Казантип. А на прощание сказал:
- Сиди с ним и держи за руку.
Вот я и сидела на краешке кровати, трогательно держа его за руку. Странное ощущение, наверно тем, что новое. У меня же нет детей. А мама врач. Если надо было, она всегда сидела и со мной и с младшим братом.
Даже в такой момент мы трепались. Кир почти засыпал, но не спалось. И мы трепались. Я периодически меняла полотенца (кстати, мы перестарались - температуру сбили, но он простыл
), гладила его ладонь, лицо. А он балдел. Да, несмотря на температуру, он балдел от того, что о нем заботятся. И заботятся не навязчиво, как это обычно делают родственники, и заботится девушка, которая ему симпатична
А мне так хотелось отплатить за то, что он помог мне, когда у меня болел живот. Как делал массаж, гладил, успокаивал своим присутствием.
И много позже, полгода, год спустя, когда мне было плохо, я представляла, как он лежит рядом, как шепчет любяще: Пуфффыыыстик! - и мне становилось легче. А он, уже в Москве, когда лежал опять с температурой, тоже представлял меня и написал письмо. Оно хранится у меня и сейчас, но нет под рукой. Я допишу его сюда чуть позже.
Кирилл кареглазый и темноволосый, почти брюнет. Но это не мешает ему быть бледным как поганка, в отличие от меня, смуглой. В результате я загорела, а он сгорел. Впрочем, был народ и более обгоревший, он обошелся покраснением и ... тепловым ударом.
Под вечер одного из дней он свалился с температурой, все тело горело и было ему очень тяжко. Андрей, наш балагур и заводила, при этом на работе - ответственный административный работник с большим опытом общественных работ, сразу сказал, что делать. Мы укрыли Кирилла полотенцами, смоченными в холодной воде, после чего Андрей убежал, ребята как раз уезжали на Казантип. А на прощание сказал:
- Сиди с ним и держи за руку.
Вот я и сидела на краешке кровати, трогательно держа его за руку. Странное ощущение, наверно тем, что новое. У меня же нет детей. А мама врач. Если надо было, она всегда сидела и со мной и с младшим братом.
Даже в такой момент мы трепались. Кир почти засыпал, но не спалось. И мы трепались. Я периодически меняла полотенца (кстати, мы перестарались - температуру сбили, но он простыл
), гладила его ладонь, лицо. А он балдел. Да, несмотря на температуру, он балдел от того, что о нем заботятся. И заботятся не навязчиво, как это обычно делают родственники, и заботится девушка, которая ему симпатичнаА мне так хотелось отплатить за то, что он помог мне, когда у меня болел живот. Как делал массаж, гладил, успокаивал своим присутствием.
И много позже, полгода, год спустя, когда мне было плохо, я представляла, как он лежит рядом, как шепчет любяще: Пуфффыыыстик! - и мне становилось легче. А он, уже в Москве, когда лежал опять с температурой, тоже представлял меня и написал письмо. Оно хранится у меня и сейчас, но нет под рукой. Я допишу его сюда чуть позже.
Эсмеральда
Суд над Эсмеральдой
Эсмеральда дает воды Квазимодо
) и, естественно, я ее перечитала. Помню книжку "Сос по прозвищу Веревка" Энтони Пирс произвела на меня самое странное впечатление. Вроде и не очень понравилась, слишком сложная ситуация для неокрепшего ума, но я перечитывала ее 3 раза. Что-то цепляла, в воспоминаниях я раз за разом возвращалась к ней. Но не чаще, чем к другим книгам 
Я влюбилась в эту книжку и в этого автора. Я перечитала большинство его произведений прежде, чем добралась до дозоров. А вот дозоры я не осилила. Мне попался "Дневной дозор". Я вымучала начало и так и не дочитала эту книгу до конца. Не типичны дозоры для Лукьяненко. Не типичны. Чем-то отличается манера письма, что-то практически неуловимое "не то"! 
.
.