Мама рассказывала, что в детстве я знала много-много стихов. А потом все позабывала.
Учить школьные стихи удовольствия, как и неприятия, не вызывало. Ну учила и учила. Как и все выбирала покороче, а не по смыслу. Все слегка изменилось к старшим классам.
У тети на полке стояло 2 томика Есенинских стихов. Вроде даже полное собрание сочинений. И, помню, я повадилась их читать перед сном. Просто подряд. Сначала было предисловие автора. Коротенькое, чуть больше, чем на полстраницы, и заканчивалось оно словами: "Все остальное в моих стихах". И я искала это "все". Наверно, раза три осилила оба тома, темно и светло зеленые. И уж по первым строчкам точно могла узнать любое его стихотворение.
На его стихах я полюбила рифму. И в другой раз, когда задавали выучить какое-либо стихотворение, уже выбирала не самое короткое, а какое нравится. У тоже тети отысскался сборник стихов о любви поэтов золотого века, и я им во всю пользовалась. В то время как раз пришла к нам мода на тетради со стихами о любви. Все они были без подписей и подразумевалось, что написаны простыми школьниками и школьницами. Забавно было узнавать там известных поэтов.
Мой выбор стихов дважды ввергал публику в шок. Первый раз учительницу, второй раз - класс. Мы проходили Некрасова, и было предложено выучить стих либо о природе, либо о любви, либо...уже не помню, о чем. О природе в авторитете прочно Есенин, значит о любви. Школьные не интересные, лезем в тетин сборник. И находим... Помню, учительница долго распиналась про образ прекрасной дамы у Некрасова. Собственно, в учебнике стихи и были из той оперы. Я же выбрала совсем иное...
Тяжелый крест достался ей на долю:
Страдай, молчи, притворствуй и не плачь;
Кому и страсть, и молодость, и волю -
Всё отдала - тот стал ее палач!читать дальше
Давно ни с кем она не знает встречи;
Угнетена, пуглива и грустна,
Безумные, язвительные речи
Безропотно выслушивать должна:
"Не говори, что молодость сгубила
Ты, ревностью истерзана моей;
Не говори!.. близка моя могила,
А ты цветка весеннего свежей!
Тот день, когда меня ты полюбила
И от меня услышала: люблю -
Не проклинай! близка моя могила:
Поправлю всё, всё смертью искуплю!
Не говори, что дни твои унылы,
Тюремщиком больного не зови:
Передо мной - холодный мрак могилы,
Перед тобой - объятия любви!
Я знаю: ты другого полюбила,
Щадить и ждать наскучило тебе...
О, погоди! близка моя могила -
Начатое и кончить дай судьбе!.."
Ужасные, убийственные звуки!..
Как статуя прекрасна и бледна,
Она молчит, свои ломая руки...
И что сказать могла б ему она?..
Другой раз мы проходили Блока. Теперь нам предложили выучить 2 или три стиха сразу.
- А можно я выучу не 3 коротких, а 1 длинное?
Учительница не возражала. Слушать раз за разом одно и тоже ее порядком утомило. Ну я и выдала им "Скифы".
Надо сказать, что к тому моменту я их уже знала. Они цитировались у Никитина и очень мне понравились. Эмоциональностью, яростью, напором... Да и форма подачи, то как их преподносили в книге, тоже повлияло. Помню, я скакала по комнате, декламируя их, пытаясь найти самое-самое выражение, интонацию. Кстати, когда наполняешь стих эмоциями, он намного легче учится.
И вот час "Х". Выступили двое или трое и к доске позвали меня. Кажется, я тоже уже занималась у Л.Ф. И это выступление стало еще одним упражнением на уверенность.
Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!
Обычно класс совершенно не слушает, что там мямлит их одноклассник у доски. Так было и в этот раз. Класс галтел. Я читала.
Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома, лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!
Вы сотни лет глядели на Восток
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!
Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!
Поэму можно разбить на 3 части, примерно равные по объему. К концу первой класс стал стихать.
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!
Чем дальше я читала, тем изумленней становилась тишина. Полное молчание, никто не говорил. Не перешептываний, ничего.
Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!...
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!
Их больше всего удивило, что можно выучить такое длинное стихотворение. Это ж сколько надо учить!
Мы любим все - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...
Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!
А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!...
В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
Я честно не помню, аплодировали мне или нет? Вроде нет. Тогда никому не аплодировали. Но когда я шла к своему месту, Танька спросила:
- Ты это для себя учила, да?
- Да.
Конечно, учить такую длинющую поэму тупо ради пятерки - абсурд. Как мы и договаривались, поставили мне три пятерки. Я по нему, кстати, экзамен сдавала по литературе. Реферат писала, приплела туда Никитина.
В 2004г. умер Асадов. До этого момента я ничего о нем не знала. Лишь когда учительница принесла в честь этого события, сборник его стихов... До сих пор считаю, что глупо получилось: мы узнали о нем только тогда, когда он умер. Прям как в крылатом высказывании: чтобы стать известным, нужно умереть.
Это была любовь с первой строчки. Стих "Чтоже такое счастье?" мы с подружкой даже переписали себе в тетради.
А на последнем звонке медалистам нашего района подарили собрание сочинений Асадова. Боги, как я была счастлива! Я так мечтала почитать остальные его стихи, но вряд ли мне купили 6 томов... У него чудесные стихи...
Есть еще одно стихотворение, которое я помню до сих пор. Оно нашлось по 3м строчкам, постоянно цитируемых Бушковым:
И вы едва ли
Вблизи когда-нибудь видали
Как умирают. Дай вам Бог и не видать"
Лермонтов "Валерик".
Когда я нашла эту поэму, мне впечатлило еще кое-что. Ведь поэма о сражении с чеченцами.
Да! будет, кто-то тут сказал,
Им в память этот день кровавый!
Чеченец посмотрел лукаво
И головою покачал.
Еще свежи были в памяти репортажи из Чечни и меня, подростка, чрезвычайно поразило, насколько прав был Лермонтов.
Галуб прервал мое мечтанье,
Ударив по плечу; он был
Кунак мой: я его спросил,
Как месту этому названье?
Он отвечал мне: Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми.
— А сколько их дралось примерно
Сегодня?— Тысяч до семи.
— А много горцы потеряли?
— Как знать?— зачем вы не считали!
Да! будет, кто-то тут сказал,
Им в память этот день кровавый!
Чеченец посмотрел лукаво
И головою покачал.
Но я боюся вам наскучить,
В забавах света вам смешны
Тревоги дикие войны;
Свой ум вы не привыкли мучить
Тяжелой думой о конце;
На вашем молодом лице
Следов заботы и печали
Не отыскать, и вы едва ли
Вблизи когда-нибудь видали,
Как умирают. Дай вам Бог
И не видать: иных тревог
Довольно есть. В самозабвеньи
Не лучше ль кончить жизни путь?
И беспробудным сном заснуть
С мечтой о близком пробужденьи?